Воспоминания детства о светлом празднике Пасхи

Несколько лет назад я купила дочери «Пасхальную книгу». В ней собраны прекрасные стихи и рассказы о светлом празднике Пасхи. Красивая книга в красном переплете. Мы открываем ее только перед самым Христовым Воскресением и наслаждаемся совместным чтением. После обсуждаем, представляем, как отмечали приход святого дня верующие в 19-м – начале 20-го века. Дочь с нетерпением ждет праздника, печет кулич вместе со мной. В светлый день у нее особая роль – она сама накрывает на стол, режет кулич и укладывает крашеные яйца в корзинку из флиса. И вот сегодня, в Чистый четверг, я вспомнила, как сама в детстве радовалась приходу Пасхи.

Я родилась и росла в СССР. В эпоху никому уже не нужного коммунизма, когда посещать храмы, молиться и отмечать религиозные праздники не рекомендовалось. Никто не запрещал ходить в церковь, но почему-то мы делали это без лишней огласки.
В Чистый четверг бабушка отправлялась пешком в афонинский храм. Стояла утреннюю службу, после шла домой и по дороге забирала нас с сестрой.
Чистый четверг был по-настоящему чистым. Бабушка снимала шторы, стирала их и сушила на веревке во дворе. После, когда они просохнут, заносила их в дом. У штор был особый, весенний запах – свежести и предстоящего воскресенья. Мы помогали мыть полы, хлопали на улице домотканые дорожки. Окна мыли обязательно! Вода считалась чудодейственной именно в Чистый четверг, поэтому вымывали дом тщательно, во всех углах. Очищали его от нечисти, как говорила моя бабуля. Выбрасывали надколотую и битую посуду, выметали веником крыльцо и дорожки во дворе.
Закончив уборку, мы обедали на кухне. Стол стоял рядом с печкой, на которой возвышалась огромная (как мне тогда казалось) синяя эмалированная кастрюля. Сейчас я знаю, что в нее помещалось всего лишь 5 литров воды. В ней томились яйца, окрашиваясь в багряный цвет от луковой шелухи. Мы ели и слушали, как булькает вода в емкости. Я вспоминаю, как шелуху собирали заранее, с зимы. Бережно снимали с луковиц, подсушивали и складывали в сетку, чтобы она не отсырела и не покрылась плесенью.
После обеда всю детвору выгоняли из кухни. И тогда бабуля приступала к самому приятному моменту в подготовке к Пасхе. Она пекла пасхальный хлеб, куличи и булочки с маком. Нам было строго запрещено входить на кухню под любым предлогом, пока тесто выстаивалось в формах. Булочки с маком были особым лакомством для меня. Мак отваривали и прокручивали на мясорубке несколько раз, добавляли немного сахара и формировали булочки. Начинка из мака была сочной, вкусной. Иногда я добавляю мак в свою пасхальную выпечку, но вкус детства уже не вернуть. У меня не получается так, как у бабушки.
Храм Петра и ПавлаПосле выпекания куличи и пасхальный хлеб заворачивали в чистые хлопчатобумажные полотенца, чтобы выпечка «дышала», и оставляли до утра субботы. Булочки, коржики, вафли и печеные грибочки укладывались в ведра и кастрюли, накрывались полотенцем и крышкой. Теперь я, взрослая, понимаю: закрывали ведра для того, чтобы уберечь выпечку от детворы. Последние три дня поста – самые строгие. По православным обычаям, нельзя вкушать выпечку, приготовленную для пасхального воскресенья.
В Страстную пятницу бабуля строго-настрого запрещала убираться, соответственно, разбрасывать игрушки и вещи. В этот день она открывала свой сундук и брала белоснежную скатерть и полотенца. Скатерть была вышита вручную. Бабушка вышивала ее, когда была совсем молодой, и с тех пор хранила. Пользовалась ею только в пасхальное воскресенье.
В субботу утром она готовила насыщенный обед: тушила капусту, жарила домашние колбаски со шпиком, мариновала свеклу в трехлитровой банке и делала квас. Вечером мы одевались, брали кулич, яйца и не спеша отправлялись пешком на вечернюю службу в храм. Я была маленькой, совсем немного у меня воспоминаний о посещении церкви. Хорошо помню, что молодежи не было вовсе. Пожилые люди (мужчины и женщины) улыбались, общались и ждали, когда батюшка начнет богослужение, а после – окропит продукты святой водой. Мне казалось, что в церкви мирно, светло и приятно. Всю службу выстоять я не могла. Не понимала, зачем идти и молиться, но мне нравились запах и добрые лица прихожан. Вечером мы шли домой.
Утро воскресенья было необычным и светлым. В доме пахло едой и квасом. За столом собиралась семья. Приходили соседи. Двери были открыты для всех! Нас было много, мы обнимались, целовались по православному обычаю и говорили друг другу: «Христос Воскресе» — «Воистину Воскресе!». Слово «воскресе» мне нравилось произносить больше всего. В нем была необъяснимая для меня сила. Дети, в том числе и я, быстро обедали и выходили на улицу, обязательно прихватив с собой большой кусок кулича и яйцо.
Мы шли по улицам, говорили всем прохожим: «Христос Воскресе!», получали булочку или конфету и бежали дальше играть с ребятней. Когда взрослый человек первый говорил мне: «Христос Воскресе!», я испытывала неподдельную гордость от того, что знала, как правильно ответить! Бабушка нас научила!
Что происходит сейчас? Мы по-прежнему собираемся за столом. На столе, теперь уже у мамы, все та же скатерть. Она сохранила ее в память о бабушке.
Я сама пеку пасхальные куличи и крашу яйца луковой шелухой в багряный цвет. Рассказываю дочери о тех же воспоминаниях, что и вам. Она ждет праздник так же, как и я ждала в свое время. Дочка бежит к бабушке, чтобы за праздничным столом «побиться» вареными яйцами, и смеется, когда у взрослых оно лопается.
Жаль одного: на улице моей дочери уже вряд ли кто-то скажет: «Христос Воскресе!». И вместо привычных фраз о воскрешении Христа сегодня чаще всего мы получаем безликую картинку на вайбер, вацап или в соцсетях…
Анна ОРАЧ.

Share this: